Один из самых известных врачей Казахстана Юрий Пя обычно оперирует в Астане. Но недавно он несколько дней провёл в Алматы. Корреспондент TengriHealth встретилась с главным кардиохирургом страны и поговорила с ним о жизни и профессии.
День первый
Мы встречаемся на открытии зала славы Торегельды Шарманова в медуниверситете Алматы. Пя — один из попечителей фонда, который носит имя академика. Он прилетел на мероприятие из Ташкента, где был в командировке в составе официальной казахстанской делегации, и задержится в городе на несколько дней. В планах два мастер-класса в городском и республиканском кардиоцентрах и бесчисленное количество встреч.
Телевизионщики вытягивают из зала спикеров — нужны "синхроны" для сюжета. Юрий Владимирович встаёт перед камерами.
— Пя Юрий. Врач.
Всё. Никаких званий и регалий.
Юрий Пя. Фото: ©️ Tengrinews.kz / Болат Айтмолда
Хотя регалии Пя можно расписать на страницу, он к ним относится спокойно — давно всё всем доказал. Скажу за него.
Профессор, академик Национальной Академии наук Республики Казахстан, главный внештатный кардиохирург Минздрава, первый врач, который получил звание Герой Труда Казахстана — одну из высших государственных наград, руководитель корпоративного фонда University Medical Center Nazarbayev University (UMC). Выдающийся кардиохирург — и это, как вы уже поняли, не он так себя называет.
"Звёздная болезнь"
Я стою в коридоре алматинского медуниверситета и жду, пока Юрий Владимирович освободится. Наблюдаю со стороны: все хотят перекинуться парой слов, пожать ему руку, похлопать по плечу, сфотографироваться — звезда. И, когда его, наконец, отпускают и мы выходим на улицу, задаю вопрос, который вертится на языке:
— Юрий Владимирович, как быть Пя и остаться простым в общении человеком? "Звёздная болезнь" — это совсем не про вас?
— Переболел, когда был молодым. В студенческие годы занимался борьбой. Выполнил норматив мастера спорта. Мой наставник мне говорил: "Юра, ты зазвездил". Было.
А сейчас "звёздная болезнь" — это не про меня. Когда ты сам о себе начинаешь думать как о великом — это конец, и в профессиональном, и в карьерном плане. Не скрою, признание греет душу. Но от "звёздной болезни" есть очень хороший эликсир: нужно помнить, всегда есть кто-то, кто лучше тебя.
Фото: ©️ Tengrinews.kz / Болат Айтмолда
— Имеете в виду коллег-кардиохирургов?
— Есть хороший анекдот на эту тему. У одного кардиохирурга спрашивают: "Вы можете назвать двух знаменитых кардиохирургов?" И тут он крепко задумался: "А кто же второй?" Улыбается и тут же добавляет: "Шутка, конечно". Но сами знаете: в каждой шутке…
Я когда говорю про пример, я не конкретных людей имею в виду и не каких-то врачей. Просто знаю, что есть люди, которые пытаются изменить что-то к лучшему, и стараюсь брать с них пример.
"Лук-чеснок"
Водитель тормозит возле гостиницы "Казахстан", в которой остановился Юрий Владимирович. Пока у него есть время между встречами, решаем побродить в сквере неподалеку. Идём вверх по проспекту Достык. Он держит в руках книгу Олжаса Сулейменова "Я знаю" — подарок коллег, который получил буквально полчаса назад.
— Давайте я книгу в сумку положу, пока мы гуляем, — предлагаю.
— Не-е-ет, мне с книжкой приятнее. Люди увидят и подумают: "О-о-о, читает, наверное", — снова шутит.
— А вы читаете? — подхватываю.
— Я читаю всегда и, как правило, несколько книг одновременно. Есть одно произведение, к которому я всю жизнь возвращаюсь и которое до сих пор не понимаю. Вернее, понимаю, но с возрастом оно приобретает другой смысл — это "Маленький принц" Экзюпери.
— Удаётся выкраивать время на чтение?
— Всегда есть время. Когда говорят: "Я очень занят" — не верю. Просто человек устроен так, что всегда пытается лениться. Мы по натуре такие…
Надо же, как здесь все изменилось, — удивляется (мы идём в сторону проспекта Абая — прим. автора). — Я в детстве к бабушке в Алма-Ату приезжал. Она в частном секторе жила возле рощи Баума.
Останавливаемся и, задрав головы, рассматриваем гостиницу — долгое время самое высокое здание в Алма-Ате — Алматы.
— Я в первый раз увидел гостиницу "Казахстан" в 70-е годы, её тогда только построили. Думал, никогда в жизни внутрь не попаду. Казалось, это невозможно. Простой сельский пацан из села Тюлькубас в Джамбульской области. Колхозник. Я в то время больше всего не любил 1 сентября. А знаете почему?
Головой мотаю.
— В то время корейцы создавали бригады, брали у колхоза землю в аренду и выращивали овощи.
Каждое лето я работал в поле: собирал арбузы, лук, чеснок, — вспоминает. — Приходил в школу черный, как головешка. Учительница всегда спрашивала: "Ребята, как вы провели лето?" — и шла по списку. Когда до меня очередь доходила, я съёживался и прятал руки (они от земли не отмывались) под парту. Все и так знали, где и как я провёл лето. У меня в школе кличка была "лук-чеснок".
Я очень долго стеснялся и никому об этом не говорил, а потом стал с удовольствием эту историю рассказывать. Понял: тогда жизнь меня закалила. Я научился никогда не сдаваться.
"Я всегда отличался от других"
— Много было моментов, когда хотелось сдаться?
— Когда отчаяние брало? Я в вуз поступал четыре раза. Первые два года — в физико-технический институт. Мои родители — учителя, и я увлекался физикой и математикой. Потом мама посоветовала: "Иди в медицинский".
Я не смог сдать документы в Алма-Ате (в тот самый медицинский, в котором только что был почётным гостем — прим. автора), бабушка вручила мне 10 рублей и сказала: "Езжай в Москву". Это был 1975 год.
Смотрите, уже 50 лет прошло, — удивляется. — И там у меня не сразу приняли документы. На моей характеристике (а без неё тогда — никуда) стояла треугольная печать, а нужна была круглая. Я через главпочтамт отослал документ домой, попросил родителей новый сделать. А жить-то негде — в общежитие меня не пустили. И я ночевал на Казанском вокзале.
Фото: ©️ Tengrinews.kz / Болат Айтмолда
Пя всё-таки поступил во 2-й Московский государственный мединститут имени Н. И. Пирогова и был единственным не москвичом в группе.
— Одногруппники о чём-то говорят, а я их не понимаю — у меня уровень образования и кругозор совершенно другой. Я к тому времени прочитал от корки до корки (меня старший брат заставил) только "Маленького принца" — поэтому до сих пор это моя настольная книга.
Я шёл в библиотеку и навёрстывал. Мы с другом организовали группу, стали дискотеки устраивать в институте — я диджеем был. После института меня по распределению отправили в районную больницу в Тульской области, а потом я с семьёй перебрался во Фрунзе (сейчас это Бишкек — прим. автора).
Когда я начал подниматься профессионально, развалился Советский Союз. И я как кардиохирург оказался никому не нужным.
1993 год. Я получил очередную зарплату в больнице в Бишкеке китайскими тапочками — денег вообще не было. Зашёл к главному врачу (хороший он мужик был):
— Что я буду с этими тапочками делать?
Он на меня смотрит:
— Юр, ты же кореец".
А я:
— Ну и что?
— Все корейцы — торгаши. Иди на базар и продай!
Я написал заявление и ушёл. И чтобы заработать, почти год шоферил. Ездил на "бусике" из Бишкека в Алматы, а оттуда — в Ташкент.
Достаточно в жизни было испытаний, но я много работал. И доказал…
День второй
Городской кардиологический центр. Первый из двух запланированных мастер-классов, которые Юрий Владимирович проведёт в Алматы. Пациента уже готовят к операции. Мы в конференц-зале заслушиваем доклад кардиолога: "Мужчина, 59 лет, живёт в Актобе". Дальше — по полочкам набор показателей и диагнозов.
Улавливаю основное: у пациента сердечная недостаточность, неправильно работает один из клапанов. Чтобы не менять его на искусственный (родной всегда лучше), Пя попробует этот дефект исправить.
Врачи обсуждают состояние пациента и план операции. Фото: ©️ Tengrinews.kz / Болат Айтмолда
"Бог кардиохирургии"
Пока Юрий Владимирович готовится к операции, болтаю с врачами кардиоцентра.
— Пя для вас кто?
— Он — бог кардиохирургии, — произносит одна из врачей.
— Легенда! — добавляет другая.
И историю рассказывает:
— Я часто приезжала на учёбу в Центр сердца в Астане. Однажды освободилась часам к девяти вечера, выхожу на улицу. Зима. Холодно. Навстречу мне идёт мужчина с лопатой. Мысль мелькнула: "Зачем вечером чистить снег? Ещё и темень непроглядная". Присмотрелась (что-то походка знакомая) — а это Юрий Владимирович.
Пя, его именная лопата и привычка чистить снег возле центра — уже легенда.
— А вы огород возле Центра сердца видели? — подхватывают коллеги. — Каждый раз мы туда приезжаем, он нам показывает: огурчики, помидорчики, перчики. И сами врачи в этом огороде могут повозиться, если хотят, и Юрий Владимирович.
— Ваша коллега, рассказывая о пациенте, упомянула, что команда планирует провести "пластику по Пя". Это какой-то особый метод? — спрашиваю.
— Это метод, который Юрий Владимирович внедрил и который теперь применяют кардиохирурги, — объясняют. — У Пя семь или восемь таких инноваций. Но он сам не особо стремится, чтобы все методы его именем называли. Взять ту же самую систему ALEM — не назвал же он её "Аппарат Пя".
Презентация аппарата ALEM в Астане. 2023 год. Фото из архива Tengrinews.kz
ALEM (Astana Life Ex-situ Machine) — уникальная разработка команды известного кардиохирурга, которая сохраняет жизнеспособность донорских органов более 24 часов и даёт врачам проводить коррективы состояния органа, если это будет нужно.
Донорское сердце без аппаратов остаётся пригодным для пересадки всего около шести часов. Благодаря ALEM этот срок можно продлить. Это спасение для стран с большой территорией, как Казахстан. Ведь часто органы от посмертных доноров, предназначенные для пересадки, самолётами санавиации доставляют из одного региона в другой.
День первый
— Вы же знаете, что мы сейчас завод по производству ALEM строим? — спрашивает меня Юрий Владимирович.
— Знаю. Верите, что получится?
— Верю. Когда мы начали строить в Астане кардиохирургический центр, мне говорили: "В Казахстане никогда не будет кардиохирургии. Это невозможно".
"Это невозможно" — фраза, которая меня ещё больше заводит.
Эти 22 года пролетели будто один миг. Астана — место, где я начал реализовывать свои амбиции как хирург. Сначала внедрять операции, которые раньше в Казахстане не делали. Потом те, которые никто в мире не проводил.
Наш центр вошёл в международный рейтинг. Сейчас он в списке 22 лучших кардиохирургических центров мира. А ведь мне говорили, что ничего не получится.
Юрий Пя во время мастер-класса. Фото:©️ Tengrinews.kz / Болат Айтмолда
"Создать условия"
— Что для вас сейчас важно сделать?
— В какой-то момент я задумался: почему в Центральной Азии среди учёных и врачей нет лауреатов престижных международных премий? Дело не в награде — именно в признании заслуг. Я считаю, что потенциал человека примерно одинаков во всём мире. Но почему где-то люди могут, а где-то нет. Стал искать причину, и до меня дошло — условия! Если создать благородную почву, появятся плоды. Я стал думать, как это сделать. Вы ведь были у нас в центре?
— Была.
— Значит, видели, что он отличается от других клиник. Он не похож на обычные больницы. Я сам привозил землю, когда мы обустраивали территорию вокруг центра, сеял траву, сажал деревья — у меня на работе целый набор садовых инструментов. Очень важно, чтобы людям (и сотрудникам, и пациентам) было комфортно находиться в месте, где ты работаешь или проходишь лечение.
Я закладываю эту почву для будущих поколений, пока у меня есть силы и возможности. Поставил цель — создать среду обитания. Если она появится, вырастут плоды.
— Нет страха, что вы уйдёте и всё рассыплется? Важно, чтобы проекты не зацикливались на одном человеке?
— Вы очень правильно заметили: система не должна фокусироваться на персоналиях, нужно создавать её такой, чтобы она функционировала независимо от того, кто пришёл или ушёл. Думаю, это моё предназначение.
Я всегда пропагандирую мысль: создай условия там, где ты живёшь. Сейчас это — моя основная идея и одержимость. Она очень сильно меня мотивирует. Знаю, что я на правильном пути, и верю, что появятся лауреаты крутых международных премий — придёт признание...
День второй
— Этим очкам, в которых оперируют кардиохирурги, больше 20 лет — их в Америке заказывают, они индивидуальные, у каждого кардиохирурга свои, — Пя показывает мне футляр, на котором по-английски выгравированы его имя и фамилия.
Перед операционной. Фото: ©️ Tengrinews.kz / Болат Айтмолда
Пока наш главный герой моет руки, директор Алматинского городского кардиологического центра Ермагамбет Куатбаев, который много лет проработал вместе с Пя в Центре сердца, рассказывает:
— У Юрия Владимировича было несколько очков — все кардиохирурги за ними охотились. Знают, что иногда он их дарит, — раскрывает директор центра секреты. — Одни очки были универсальные, их можно под любую остроту зрения отрегулировать. Долго мы их ждали. Однажды с нами оперировал молодой кардиохирург. Юрий Владимирович после операции снял очки:
"У тебя хорошее будущее — держи".
Ермагамбет Куатбаев и Юрий Пя. Фото: ©️ Tengrinews.kz / Болат Айтмолда
Та самая операция по пластике клапана, которую примерно час назад обсуждали в конференц-зале кардиоцентра, длится несколько часов.
Я слежу за руками Пя.
— Юрий Владимирович красиво оперирует, — замечает мой взгляд одна из его коллег, которая тоже наблюдает за происходящим.
А вообще хирург должен руки беречь.
Юрий Владимирович рассказывал, что в студенческие годы бросил спорт, потому что встал выбор: борьба или хирургия? И в молодости (хотя очень хотел) не научился играть на гитаре. Убедили, что это плохо для хирурга — от соприкосновения со струнами грубеют подушечки пальцев и становятся не такими чувствительными.
Сейчас Пя наверстывает: берет уроки гитары, а ещё учится играть в гольф.
Во время мастер-класса в городском кардиологическом центре Алматы. Фото: ©️ Tengrinews.kz / Болат Айтмолда
"Вы меня оперировали"
Юрий Владимирович никогда не встречается с пациентами в день операции: хирурги —народ суеверный. До операции — почти всегда. И вообще, дверь в его кабинет не закрывается. Зайти к главному кардиохирургу страны можно свободно — секретаря у Пя нет. После — в обязательном порядке, Юрий Владимирович сам смотрит больного и следит за его состоянием.
Помнит, конечно, не всех — за свою профессиональную карьеру Пя прооперировал больше 10 000 человек. Но кто-то в память западает. И встречи бывают совершенно удивительные. Сами стали свидетелями.
На открытие зала славы Торегельды Шарманова приезжали телевизионщики. И один из журналистов, увидев Пя, страшно обрадовался.
"Юрий Владимирович, вы меня 19 лет назад оперировали в Астане! У меня был сложный порок сердца: никто в Казахстане и в других странах за меня не брался. Только вы согласились помочь и спасли меня. Можно я с вами сфотографируюсь? Отправлю родителям — они очень обрадуются..."
Юрий Владимирович тут же вспомнил эту историю и начал рассказывать, какой именно у пациента был порок.
И случаев, когда к нему подходят, скажем, на улице, тьма.
— Иногда остановят: "Вы же Юрий Пя? Вы мою маму/моего папу оперировали". А я про себя переживаю: "Лишь бы жив был", — снова шутит он.
"Уйду на взлёте"
В августе Юрию Владимировичу исполнилось 67 лет, и не поговорить про возраст я не могла.
— В какой-то момент хирург должен уйти из операционной: годы ведь дают о себе знать? Вы сами себе как на этот вопрос отвечаете? — спрашиваю.
— Сейчас физически я чувствую себя уверенно, — отвечает. — Могу оперировать так же, как 20-30 лет назад. Это действительно моя любимая работа, и я от неё не устаю. Но понимаю, что есть физиология — от неё не уйдёшь. Может наступить момент, когда твои ученики и ассистенты скажут: "Блин, когда же он уйдёт?"
Через это проходит каждый хирург, каким бы успешным он ни был. Много примеров, когда очень известные коллеги плачевно заканчивали карьеру. Человеку под 90 лет, а он рвётся в операционную, хотя уже вредит пациентам.
— Важно вовремя уйти?
— Очень важно. Я много лет назад встретил известного американского нейрохирурга Бенджамина Карсона, он разделил сиамских близнецов, сросшихся головами. Про него даже фильм сняли. Я его спросил: "Бенджамин, почему вы оставили нейрохирургию?"
Он руководил этим направлением в одной из самых престижных в мире медицинских школ Джона Хопкинса и ушёл, кажется, в 67 лет.
Он мне ответил:
"Хирург должен уйти на взлёте. Не на плато, не, тем более, на спаде. Именно на взлёте, когда ты чувствуешь, что ещё силён".
На меня его слова произвели очень сильное впечатление. И я для себя решил — уйду на взлёте.
Юрий Пя. Фото: ©️ Tengrinews.kz / Болат Айтмолда
Вместо послесловия...
— Что чувствует кардиохирург после операции? — спрашиваю, когда Пя отходит от операционного стола.
— Вы хороший вопрос задали, — говорит и в очередной раз шутит: — Знаете, какая разница между Богом и кардиохирургом? Бог никогда не думает, что он — кардиохирург.
— А если серьёзно? Усталость чувствуете?
— Усталости после операции, как правило, нет — наоборот. Ты уже закончил, а выброс адреналина продолжается. Со стороны на хирурга во время операции смотришь: все спокойные, разговаривают, даже шутят. На самом деле мы сконцентрированы и каждый чётко выполняет свою задачу.
Вот видите, у пациента постепенно восстанавливается ритм сердца (отвлекается на происходящее в операционной — это важнее).
— Потом доложите о состоянии, хорошо? — обращается к коллегам.
Мы уже идём в зал, где собрались врачи со всего города на конференцию по посмертному донорству. Буквально через несколько недель в Алматинском кардиологическом центре проведут первую для городских клиник операцию по пересадке сердца от посмертного донора. Юрий Владимирович — человек, который 13 лет назад сделал первую в Казахстане пересадку сердца, прилетит помогать коллегам.
— Юрий Владимирович, мы вчера много говорили про признание. А вам лично в плане признания что важно? — спрашиваю, пока мы идём.
— Благодарность людей — это для меня самое ценное…
Читайте также:
"Последние камни добрасываю". Разговор с одним из старейших врачей Казахстана о возрасте и профессии
О врачах старшего поколения: авторская колонка Эрика Байжунусова
"Кто-то может умереть". Зачем Казахстану новая уголовная статья, защищающая врачей
